Художник-керамист, скульптор, работы которого признаны и в Старом и в Новом Свете. Создатель одной из первых художественных галерей Литвы, кавалер высшей награды Литовской Республики - ордена «Серебряной звезды», магистр культуры, человек года и почетный гражданин города Клайпеды. Монументалист, синтезировавший европейское искусство и национальное таджикское и представивший этот микс всему миру. Это все наш земляк Исроилджон Бароти.

 

Рисовал вместо того, чтобы пасти коров

В его семье все было так, как в тысяче других таджикских сельских семьях - тяжелая и честная жизнь в труде: сад, скот и много-много детей. Папа Маматкул Баротов был очень уважаемым человеком в кишлаке, работал на местном мясокомбинате. Мама Хидоят занималась хозяйством и семьей. 

Детей традиционно растили в строгости и труде. У всех были свои обязанности. Только самый младший Исроилджон - всеобщий любимец и баловень - занимался непонятными шалостями - постоянно рисовал. Причем все, что попадалось на глаза: своих братьев и сестер, одноклассников.

«Чем бы дите не тешилось», - думали родители. Повзрослеет, выберет нормальную профессию.

«Родители, братья и сестры не имели с искусством ничего общего. Я,  наверное, как и многие другие дети, любил рисовать, и постепенно эта любовь переросла в страсть», - рассказывает скульптор.

Поэтому, когда однажды в 10 классе он увидел в городском парке художника, рисующего этюд, не мог пройти мимо.

«Я остановился рядом и завороженно наблюдал за его работой. Когда он закончил, посмотрел на меня и спросил: «Хочешь стать художником?». Я не думая ответил, что да!».

Этим художником оказался декоратор Науского драматического театра – Асад Барноев. Он согласился учить увлеченного мальчика азам изобразительного искусства.

Выросший в Бухаре, в  живительной среде мастеров старой школы - орнаменталистов-наккошев, Барноев знакомит мальчика с секретами народных умельцев, художников-традиционалистов и одновременно навыкам европейского академического рисунка. 

 

Художник и полиглот

В 1974 году тогда еще Исроилджон Баротов (позже фамилия трансформируется в Бароти и станет его творческим псевдонимом) едет за своей мечтой в столицу. И поступает на отделение искусства керамики в единственное тогда Республиканское художественное училище им. М. Олимова. 

Впервые покинув порог родительского дома, молодой человек оказывается один на один с новыми для себя проблемами.

«Мне - сельскому мальчишке -  было трудно адаптироваться к новым условиям жизни, вдобавок ко всему я не знал русский язык, на котором проводились занятия и были написаны учебники», - вспоминает художник.

Стремление стать художником, учиться у известных педагогов, заставило его в короткий срок в совершенстве выучить русский язык.

Он и сейчас с теплотой вспоминает родное училище, свой первый студенческий опыт и первых наставников - народного художника Таджикистана Зухура Хабибулоева и художника-монументалиста Юрия Вайса, открывших для него двери в большое искусство.

В это же время, в конце 70-х - начале 80-х годов, домой в Таджикистан стали массово возвращаться  выпускники художественных вузов со всего Союза. Худфонд республики без промедлений предоставлял молодым художникам творческие мастерские и обеспечивал столь необходимыми для дебютантов заказами. 

Среди них выделялись выпускники Вильнюсской академии художеств: энергичные, с новыми необычными идеями и европейскими специальностями, которых раньше не было в республике. 

Исроилджон знакомится с неформальным лидером литовских таджиков, одним из первопроходцев Вильнюсской школы искусств - витражистом Носирбеком Нарзибековым. Знакомство быстро переросло в дружбу и творческий союз, который длится уже много лет. 

В общении, в спорах с Носирбеком он открывает для себя пока не совсем понятный новый мир современного искусства, он горит идеей поступить в Литовскую академию. 

В 1979 году он добивается своей цели - становится студентом Вильнюсской  академии. В те годы Академия была единственным учебным заведением в СССР, где преподавали только на местном -  литовском - языке.

«В Литве я впервые увидел большую выставку современной керамики. Она меня поразила -  ничего подобного мне не приходилось раньше видеть. Именно тогда окончательно созрело мое решение идти в керамику», - рассказывает он.

 

Первые полгода было очень трудно: он совсем не говорил по-литовски, невозможно было общаться, не было друзей. Плюс еще холодный по нашим меркам прибалтийский климат. Иногда ему хотелось все бросить и уехать домой.

Но остановить Исроилджона на пути к искусству не смог даже языковой барьер: самое главное, по словам художника, он воспринимал глазами и  сердцем. Преподаватели это замечали и иногда в виде исключения подсказывали ему по-русски. 

Год спустя литовский язык, как и до этого русский, поддался ему.

«Волшебная сила искусства сделала меня полиглотом», - смеется художник.

 

Родина нового творчества

Литва стала для Бароти Родиной его творчества. Здесь созданы наиболее значимые произведения. Но путь этот был тернист и извилист: ему тяжело дался период поиска и творческих метаний – «периода обнаженного нерва», как называет его сам художник.

Он даже ненадолго вернулся в Таджикистан - к истокам своей духовности - пытался работать, создать свою мастерскую. Но его таджикские легкие уже не дышали в полную силу без литовского воздуха.

Бароти возвращается в Литву, где он родился как современный художник. И эта эмоциональная обреченность, жизнь и миграция между двумя мирами, между Востоком и Западом – важное топливо его творчества. Эта тема нередко звучит в работах художника:

«Люди в силу каких-то личных, политических или социальных процессов вынуждены перемещаться из страны в страну, менять образ жизни и ассимилироваться в новую культурную среду. Это очень сложный  и болезненный процесс, который пришлось пройти и мне. Особенно ярко мир столкнулся с этим в последние годы. Этому я посвятил два своих последних проекта – «Иммиграция» и «Интеграция»…».

 

Эпицентр искусства

Своеобразным символом, «колышком», которое Бароти «забил на Новой земле», стала его личная галерея, которую он открыл в 1992 году. Это был амбициозный проект даже для Прибалтики, «Советской заграницы». До этого в Литве работала только одна частная галерея в Вильнюсе. 

Галерея Бароти в Клайпеде уже 30 лет предлагает гостям самые актуальные работы современных художников. График вернисажей расписан на 1,5- 2 года вперед. Галерея очень популярна среди ценителей искусства и арт-бизнесменов. 

Тогда же, при создании галереи, Исроилджон познакомился со своей супругой Анжеликой.

«Для своей галереи мы с женой тщательно отбираем лучшее, то, что интересно нам, обществу и арт-критикам», - говорит художник. 

 

Новое увлечение

«Я навсегда запомнил свою первую зарубежную выставку - в Нидерландах, в городе Утрехт, это был 1988 год. В СССР только подняли «железный занавес». Это была моя первая поездка за границу и первый контакт с мировым современным искусством, меня поразило многообразие форм и направлений в керамике скульптуре, захотелось еще больше пробовать, экспериментировать, двигаться вперед», - рассказывает художник.

Сегодня Исроилджон Бароти - один из востребованных скульпторов современной Европы. Его работы продаются за десятки тысяч евро и выставлены во многих музеях и галереях Латвии, Германии, Швеции, Дании, Нидерландах и других странах. 

Но мастер продолжает свой творческий поиск. Не боится менять свой стиль, почерк, ищет новые материалы, обращается к истории. Продолжает учиться. Никак иначе, ведь его творчество - поэзия, застывшая в глине или камне – живет. 

Нынешнее увлечение - современная японская скульптура. Бароти работает над новой композицией, тему которой мастер держит в секрете. Наступает его любимое время: идея уже родилась, в руках появляется особый зуд, когда не терпится приступить к работе и впереди многие часы страсти без сна и еды, когда материал не отпускает, пока не выльешь накопленные мысли и чувства.

«Самое сложное, когда работаешь на заказ - неважно частный или государственный - обычно ты органичен временными рамками. Это всегда сложно, вдохновение не приходит по графику, времени всегда не хватает. Другое дело - выставки. Я долго собираюсь с мыслями и более свободен во времени и пространстве», - говорит он.

 

Связь

На вопрос, кем он себя больше ощущает - таджиком или литовцем, Бароти отвечает: «Художником». Художником, который не может жить без любимого плова и горячего зеленого чая, который собирает друзей и семью на все национальные праздники своей далекой Родины. 

С ней он старается не терять связь профессиональную: в 1989 году организовывал с единомышленниками в Таджикистане первый симпозиум литовских и таджикских керамистов,  постоянно помогает молодым художникам и студентам; и личную: привозил на Родину повзрослевших детей - 8 лет назад - дочь Текле (для папы - Тахмина), а еще раньше - сына Якубаса (Ёкуб). 

Дети Бароти тоже творческие люди, Текле – актриса, выпускница университета Пола Макартни в Ливерпуле, а Якубас - дизайнер мебели. 

Для молодых людей Таджикистан стал открытием и любовью с первого взгляда. 

В этом году Исроил планирует приехать с внуком Адомасом и познакомить его с природой, культурой и многочисленными родственниками в Спитамене и Душанбе.

Начинающим художникам и студентам Бароти советует выйти за рамки ожидаемого, интересоваться мировыми мастерами, их работами, искать все новое и современное.

«Не замыкайтесь только на национальных мотивах - для этого есть этноискусство. Расширяйте кругозор, проявляйте характер, идите дальше».

Этой весной оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК