На вершине, где время, словно замедляя свой бег, затихает в бесконечном ожидании, человек нередко оказывается одинок. Его дух внемлет холодным скалам этой высоты, а беседы превращаются в монологи – с самим собой или с Богом. Конечно, множество рук готовы предложить ему чашку сладкого чая, подложить пуховую подушку под спину, прижатую к промерзлой гранитной стене.

Но кто действительно выслушает и успокоит вселенский страх стоящего на вершине, которая высится над бездной? С кем можно разделить этот неподъемный багаж, наполненный принципами, смыслами, истинами и заблуждениями, а также неизбежными компромиссами, без которых не взойти на эту вершину? Куда деть осиротевшую волю к свободе, что так и норовит броситься вниз головой в неизвестность?

Я сама никогда не поднималась на такие вершины, но жизнь щедро одарила меня встречами с теми, кто смог их покорить. Одна из них – Низорамох (Низорамо) Зарипова⁠.

 

Память, не молчи!

Прошло сорок дней, как её душа, сбросив свою земную материю, начала свой путь в царство вечного покоя. Я не знаю, как именно души проходят эту стезю: един ли путь для тех, кому открываются ворота рая, или каждая душа имеет свою уникальную дорожку. Но я уверена, что она уже там, за райским дастарханом, среди своих усопших близких, которые заботливо встречают её с теплотой и любовью.

Признаюсь, по-настоящему я узнала и полюбила эту исключительную женщину, как свою мать, лишь сравнительно недавно, хотя с детства часто видела её в нашем доме. После смерти родителей, Нина Зариповна, или Апаи Низорамох, как ее называли наши, приходила на все традиционные поминальные церемонии, которые мы устраивали для родителей. Своей заботой о каждом из нас, детей и внуков своих усопших друзей, советами о том, как жить дальше, она наполняла наши души и опустевший дом своим чистым светом.

– Знаете, – говорила она с неподдельной нежностью, – каждый раз, когда я вспоминаю ваших родителей, мне кажется, что я снова возвращаюсь к тем беспокойным, но светлым дням, когда мир наш был полон добра и света, когда мы были полны сил и энтузиазма. Тогда мы смело шагали навстречу вызовам, стремясь сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы наши дети и внуки обрели современные знания, чтобы народ наш мог наслаждаться жизнью в процветающей стране...

Мы с братом и сёстрами, и нашими детьми часто навещали её, и она щедро делилась с нами историями о жизни своей и наших родителей, о радостях и горестях, которые их связывали.

Конечно, иногда наши взгляды на жизнь не совпадали. Я помню, как однажды, обсуждая перемены в обществе, я сказала:

– Апаи Низорамох, неужели вы действительно считаете, что всё, что происходит сейчас, – это к лучшему?

Она посмотрела на меня с легкой улыбкой и ответила:

– Каждый из нас видит мир по-своему. Но помните, даже в самые трудные времена важно сохранять надежду. Вера в лучшее в людях — это то, что делает нас людьми.

Я преклоняюсь перед её человечностью, мужеством, свободным, незашоренным умом и мировоззрением, а главное – её предельной честностью перед собой и миром. О таких людях говорят, что у них – абсолютная честь. О ней я писала эти строки год назад, в честь её столетнего юбилея.

 

Ни дня покоя

Говорят, что наш край, с его чистыми водами и воздухом, несущим аромат горных долин, – одно из тех редких мест на Земле, где столетние долгожители не редкость. Шестого ноября 2023 года, Низорамох Зарипова, уважаемая Устод (Наставник) нескольких поколений лидеров – мужчин и женщин, отметила своё 100-летие.

Это была её давняя послевоенная мечта – в свои сто лет предстать перед любимым обществом во всей красе, заворожить всех яркими красками своей души. Для этого она в последние десять лет каждый дарованный ей Богом день начинала с утренних упражнений для суставов и обязательных пяти тысяч шагов перед завтраком. Затем следовали встречи с теми, кого она любила – телефонные и лицом к лицу. Ничто не могло сбить её с намеченного пути.

И в свои 100 лет она по-прежнему встречалась с друзьями – молодыми и старыми, выступала на телевидении, на различных встречах, хоронила близких в годы страшного ковида, ухаживала за больными детьми и внуками. Её саму не раз сваливала эта коварная болезнь, болели ноги, теряли силы глаза, но она не сдавалась. Апаи Низорамох говорила, – пять тысяч шагов – их я обязана делать не только для себя. Это для тех, кого я люблю, чтобы они тоже поверили в свои силы.

На её дни рождения приходили люди со всех концов страны со словами благодарности за поддержку в трудную минуту, за уроки в моменты сомнения, за тепло и любовь, подаренные в зимнюю пору жизни. Она получала и анонимные цветы, видимо от тех, – вслух предполагала она, – кто не смог стать истинными служащими народных чаяний. Но она понимала, что эти подарки – от тех, у кого душа все еще болит, кто пытается встать на праведный путь.

На торжества, устроенные правительством и друзьями, которые специально приехали со всех концов республики и из-за рубежа, собрались тысячи гостей. После длительных приёмов и проводов гостей она слегла. Я верю, что она скоро полностью поправится. Жажды жизни у неё не отнять, да и пообещала она подготовить новое выступление к 115-летию своего Устода – Бабаджана Гафурова, а затем написать и опубликовать воспоминания к 100-летию своего близкого друга – Холмурода Шарифова.

Пока она восстанавливает силы, я вспоминаю истории, которые слышала из её уст и читала в её книгах.

Например, как однажды, когда я пришла поздравлять ее с очередным днем рождения она посетовала, что ей и в ее 98 лет совесть никак не позволяет уходить на заслуженный отдых, потому что с обществом творится нечто совершенно скверное. Она рассказала одну случившуюся с ней на днях историю.

– В тот день я пошла на поминки своей усопшей подруги, – начала она. – Собралось много народу, и в женской половине дома одна молодая бибихалифа вместо того чтобы читать молитвы и успокаивать родных и близких усопшей, стала призывать собравшихся женщин каяться в грехах. Своим визгливым голоском, не переставая угрожать всеми муками ада, и не стесняясь хозяев церемонии она наставляла собравшихся: «Вы должны примерно исполнять обязанности мусульманок, и быть послушными, покладистыми, помогать во всем мужу и его семье…».

Я долго пыталась успокоить свое растущее раздражение и не нарушать порядок этих поминок. Однако, когда та стала нас всех, собравшихся в тот день разделить горе родных усопшей, наставлять «со смирением принимать вторых и следующих жен своих мужей», я уже не сдержалась. Несмотря на то, что это был очень тяжелый для меня день, я вежливо, но твердо помогла закрыть рот той бесцеремонной бибихалифе, – рассказывала она.

Когда Апаи Низорамох закончила свою историю, я вспомнила похожий поступок моего отца - ее названного брата и согласилась в душе, что они сделаны из одного теста. При всей их доброте и толерантности к людским слабостям, в главных вопросах жизни они – бескомпромиссны и принципиальны до корней волос.  

 

Ростки гранатового дерева

Представляю, как сегодня она сидит во дворе, на своей скамейке среди близких для нее людей, под сенью гранатового дерева. Гранатовое дерево – стойкое растение-долгожитель, символизирующее всепобеждающую мудрость. В его плодах заключена не только сладость, но и история. Оно пускает корни глубоко в землю, достигая грунтовых вод, и выживает там, где другие деревья погибают. Так выживал и наш народ.

В моей картине мира дерево граната и те, кому они были переданы для бережного ухода, занимают особое место. Я помню день, когда отец привёз такой же гранатовый саженец. Посадив его в нашем саду, он очень бережно ухаживал за ним.

«Ведь это подарок от нашего мудрого учителя», – говорил он своим друзьям. Они часто бывали у нас – его названные сестры и братья – Низорамох Зарипова, Ибодат Рахимова, Абдурауф Дадабоев и несколько других соратников. Мы, дети, между собой почему-то называли эту «великолепную четверку» мушкетерами.

За посаженным саженцем стали ухаживать и мы с братом, и по детской глупости нещадно поливали его. Нашей радости не было предела, когда на нем зацвели первые цветы. С опаской мы наблюдали как на тонких ветках еще не окрепшего деревца, на месте опавших цветков появились маленькие гранатовые плоды.

Мы знали, что внутри этих плодов надежно хранятся и растут его сокровища, и что, когда эти плоды полностью созреют можно будет насладиться их прозрачными зернами, которые словно рубины, сверкают на солнце своим насыщенным красно-бордовым цветом. Ждать нам пришлось недолго, и к нашему разочарованию мы увидели, как наши плоды один за другим стали трескаться, и из-под их шершавой кожицы вылезала наружу невкусная белёсая мякоть.

Узнав о нашей прыти, отец объяснил, что надо знать потребности каждого дерева, что, как и к людям, к каждому дереву нужен свой уникальный подход.

Так и они, эти друзья-мушкетёры, всегда находили особенный подход к каждому молодому ростку лидера, который готов был служить народу и его культуре.

Я подозреваю, что этот урок они усвоили у своего Устода – Бабаджана Гафурова, и что те саженцы граната он подарил каждому из своих верных учеников. Это были подарки тем, кто, как и он, всю жизнь искал корни и ростки культуры на выжженной территории Советского Таджикистана. Дарил тем, кто находил и бережно ухаживал за ними, пока те не превращались в плодовые деревья. Как и гранатовому дереву, тепло и свет доброго солнца помогали нашему народу выживать после бесчисленных набегов воинственных соседей, влекомых в наш край богатствами природы.

Сколько таких деревьев вырастила в стране Апаи Низорамох! Её школа лидерства была открыта для каждого, кто хотел учиться у неё и верно служить своему народу.

 

Голубь мира

За права матерей растить своих детей в мирных условиях Апаи Низорамох выступала со многих высоких трибун международных конференций и съездов. А не так давно на конференции в Норвегии, которую проводила наша организация совместно с Нобелевским домом мира, с ее благословения выступала и я. Рассказав участникам о том, как во время Перестройки и последующей войны женщины Таджикистана боролись за свои права, я напомнила, как в свое время с трибуны соседней Дании наставница нескольких поколений женщин-лидеров Низорамох Зарипова делала свой пламенный призыв за мир на нашей планете. И как она и её соратники уже в наше время приближали мир в своей стране, охваченной жестоким пламенем войны.

Я рассказывала о ее самой рискованной поездке за «ростком мира», который она должна была посадить и укоренить между воюющими братьями.

«Той зимой дорога на Памир, в высокогорный Бадахшан была опасна не только потому, что была покрыта льдом. На горных поворотах стояли военизированные посты противоборствующих боевиков. Апаи Низорамох знала об этом, но на кону были жизнь и смерть её народа, ее страны. Конечно, ночь перед поездкой прошла в сомнениях и тяжелых размышлениях. Однако, когда рассвет раскрасил небо, она словно голубь крыльями потрясла своим белым пуховым платком, повязала его на седые волосы и уверенно села в кабину бронированной машины. Она и ее спутницы везли продукты и зерна мира бадахшанцам, замерзающим на Крыше мира.

– «Убунту», – говорят африканцы имея в виду, что я есть, потому что есть ты, если нет тебя, то и меня нет. Выживет Бадахшан – выживет вся страна, – уверяла она друзей и соратников».

За день до той рискованной миссии она по очереди обнимала своих детей, внуков и правнуков, собравшихся проводить ее. Зная, что из этой поездки она может не вернуться, вглядываясь в лица своих любимых, прячущих от нее свои заплаканные глаза, она с нежностью произнесла:

– Обещаю вам, что это последняя «командировка» в моей жизни.

Долгое молчание воцарилось в комнате. А когда тишина стала почти осязаемой, она подняла голову и, собравшись с силами, вымолвила:

– Ну-ну, чего вы все сникли? Я ведь говорю, что как только закончу свои дела, сразу же позвоню вам. Мы очень скоро соберемся вот так же вместе, вы накроете стол к моему приезду и приготовите мое любимое блюдо. Хорошо?! Ждите, я обязательно вернусь!

– Никакие даже самые светлые цели войны не могут оправдать страдания невинных людей, – часто повторяла она в своих выступлениях.

Апаи Низорамох и её друзья долго верили, что худой мир лучше хорошей войны. Она и ее соратники не раз глотали пыль, поднятую войнами, вытаскивали своих единоверцев и соотечественников из-под развалов разрушенных домов, плакали вместе с матерями и женами, терявшими своих мужей и сыновей на полях сражений…».

Рассказанная мною история поездки Апаи Низорамох за миром, наполнила теплом надежды сердца участников той конференции. Они задавали вопросы о жизни Низорамох, делились своими историями. Я ощущала, как дела и слова Низорамох продолжают жить среди тех, кто свою жизнь посвящает делу мира. А когда им стало известно, что в те дни Апаи Низорамох отмечает свой день рождения, многие из присутствующих посчитали за честь отправить ей свои видеопоздравления.

 

Дары Божьи

Наверняка в её жизни были моменты, которые она хотела бы прожить иначе. Человек, особенно в молодости, слаб перед могуществом земного притяжения, но я уверена, что это были единичные случаи. Уверенность моя основана на знании того колоссального бремени, которое пришлось нести ей и её поколению, родившемуся на территории современного Таджикистана в первые годы советской власти. В те времена у них не было ни времени, ни возможности, чтобы хотя бы на миг отложить этот неподъемный груз в сторону, вздохнуть и пожалеть себя, подумать о лучшем для себя месте в мире. В мире, который Бог подарил им, и который, на мой взгляд, (как бы помягче сказать?) был даром не таким уж и добрым.

Им был дарован обугленный край, выжженное поле, где необходимо было выживать самим и помогать другим – семье, соседям, одноклассникам, односельчанам, малому и большому своему сообществу. Они несли это бремя через все драматические этапы советской эпохи – войну с «басмачами», сталинские кампании раскулачивания и коллективизацию, борьбу с «врагами народа», мировые войны – горячую и холодную…

На протяжении всего этого времени они были обязаны выполнять неподъемные планы по сбору невиданных урожаев хлопка, чтобы власть метрополии в Москве могла «выстоять среди вражеского окружения».

К концу советской эпохи наконец завершилась очередная, Афганская война. Однако драма их жизни, как и трагедия нашего народа, продолжилась в ещё одной страшной войне. Этот период обозначился их непосредственной борьбой за сохранение государства и спасение жизни сотен тысяч людей в пылающей стране. Теперь уже в качестве миротворцев между воюющими братьями-таджиками…

 

Служитель народа

Она всегда была сильнее многих мужчин, окружавших её. Она была среди тех, кто дал необходимый толчок и динамику для начала индустриализации в нашей стране, кто с высоких трибун говорили о необходимости строительства Нурекской ГЭС в Таджикистане...

Она была знакома с Долорес Ибаррури и другими выдающимися женщинами мира, которые так же, как и она, боролись за права женщин и за мир во всем мире. Она рассказывала нам, как встречалась со Сталиным, Мао Цзе Дуном, Хо Ши Мином, Хрущевым, Брежневым и другими правителями народов.

– Разговоры с такими лидерами были настоящим испытанием, – вспоминала она с лёгкой улыбкой. – Каждое слово, каждое обещание имело огромное значение. Мы знали, что за нами стоит целая страна, наш народ, ожидающий добрых перемен.

Апаи Низорамох и её ближайшие соратники были учениками великих Бабаджана Гафурова, Садриддина Айни и Абулкасыма Лохути, приняв из их рук дело, ставшее их собственной жизненной миссией – выживание и восстановление страны.

Они помогали строителям новой культуры и науки новой страны – Султану Умарову и Мухаммадчону Осими, Мирзо Турсунзаде и Сотиму Улугзаде, Лоику Шерали и Мумину Каноату, Бозору Собиру и Гулрухсор Сафиевой, многим другим творцам и созидателям строить в новых условиях таджикскую нацию и ее культуру, пусть и в советском обрамлении.

Верная ученица и последовательница Бабаджана Гафурова Низорамох Зарипова и после него помогала всем последующим руководителям страны – и Турсуну Улджабаеву, и Джаббору Расулову, и Каххору Махкамову. Нынешняя власть тоже многим обязана ей в деле установления мира после гражданской войны. Думаю, будет справедливо назвать в ее честь улицу и парк в столице.

 

Вера, Надежда, Любовь

Я помню, как, сидя в полумраке своей комнаты, она рассказывала нам о том, что ощущает время как реку, уносящую вдаль воспоминания, которые осыпаются, словно осенние листья. Как каждое утро, когда солнечные лучи пробиваются сквозь занавески, она вновь переживает ту магию детства, когда мир был полон волшебства, а каждая тень ветвей дерева за окном становилась сердечным другом. Как её мать, с нежной улыбкой на лице, рассказывала им о духах, охраняющих их дом, и об Аллахе, который всегда рядом, даже когда беды и войны разрывали небеса.

Я не успела спросить её, перестала ли она верить в тех духов и в того Бога. Может случилось это тогда, когда её личный мир начал рушиться и сильно обидевшись на Бога, она вынуждена была выбирать совершенно новый путь? Возможно, это были те дни, когда серьёзно заболела её любимая мать, Шарифамох, которой она пообещала, что никогда не оставит её одну.

И в момент отчаяния, когда смерть всё-таки разлучила их, она встала рядом с мужчинами-родственниками, чтобы нести вместе с ними гроб своей матери. Тогда на неё обрушился ожидаемый гнев мужчин, потребовавших следовать традициям, которые запрещают женщинам провожать в последний путь своих усопших близких. Видимо, именно в те дни неуемной боли и отчаяния она почувствовала, как те детские верования, вложенные матерью в её сердце, начинают слой за слоем, сказание за сказанием распадаться и улетучиваться.

Отбросила ли она их полностью, как старую одежду, никто теперь не знает. Но факт остаётся фактом: на её защиту тогда встали местные коммунисты, и она вошла в их ряды, решив, что отныне разум и логика станут её новыми опорами. Коммунизм стал её храмом, где она искала истину среди руин старого мира, погружаясь в идеалы, обещающие светлое будущее.

Теперь, когда у нее колоссальный опыт жизни, она вновь открывает для себя те детские верования, которые, как забытая мелодия, возвращаются в моменты тишины. Вспоминает ли она о том, как тогда, приподняв остывшее тело своей матери она ощутила, как на её плечи легли тяжеленные оковы ожиданий окружающих ее людей. Она всю жизнь носила эту поклажу, надеясь, что однажды оковы спадут, подарив ей свободу. И только теперь она стала понимать, что истинная свобода – это ее способность любить и видеть красоту в окружающих ее людях и простых вещах.

Каждый вечер, когда звёзды собираются на небесах, они шепчут ей о том, что даже в тёмные времена можно найти свет, если прислушаться к шепоту ветра и помнить о тех, кого когда-то любила, и кто любил её.

Обнимая свои воспоминания, она впускает в душу тишину, полную мудрости и понимания.

Эта тишина в безмолвной холодной вершине становится её истинным убежищем, где идеалы и верования сливаются в гармонии, отзываясь эхом в глубинах её сердца. Она осознает, что, как бы ни рушились миры и идеалы, в каждом мгновении жизни существует возможность обрести внутренний мир.

Эта возможность, как призрак, блуждает по её памяти, готовая обнять её в моменты, когда она особенно нуждается в утешении. Я уверена, что ее душа уже обрела мир в прекрасном лучезарном райском доме, который долго искала и без сомнения заслужила.

Покойся с миром наша любимая Устод, Апаи Низорамох!

 

Справка «АП»: Низорамох Одинаевна Зарипова, советский и таджикский государственный деятель, педагог. Родилась в 1923 году в бедной крестьянской семье. После смерти отца в пятилетнем возрасте воспитывалась матерью. Окончила Кулябское педагогическое училище в начале Великой Отечественной войны.

С 1941 года занимала различные должности в комсомольских и партийных органах Таджикской ССР. В 1952 году направлена на учёбу в Высшую партийную школу в Москве. После её окончания возглавила Женский отдел Центрального комитета Компартии Таджикистана. С 1956 по 1966 годы – секретарь ЦК КП Таджикистана. С 1966 по 1989 годы – заместитель председателя Президиума Верховного Совета Таджикской ССР; в январе-феврале 1984 года временно исполняла обязанности председателя Президиума, фактически являясь главой республики.

Активно боролась за права женщин, содействовала улучшению их положения в Таджикистане, внедряя квоты для их обучения в университетах, открывая школы для девочек в сельских районах и продвигая женщин на руководящие позиции в колхозах. После выхода на пенсию продолжала участвовать в общественной жизни, работая с НПО и оставаясь почётным членом Комитета по делам женщин Таджикистана.

Скончалась 30 ноября 2024 года в возрасте 101 года в Душанбе. Похоронена на кладбище Сари Осиё рядом с супругом.

Этой зимой читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК