Роскошные таджикские фильмы о подвигах Рустама («Сказание о Рустаме», «Рустам и Сухроб»), вышедшие на экраны в начале семидесятых, покорили не только весь Советский Союз, но и более 80 стран мира. При этом мало кому известно, что на их съемках, выполненных с голливудским размахом, не обошлось без курьезов и забавных случаев.

 

Рустам стал мужем Тахмины и в кино, и в жизни

Любой фильм начинается со сценария. И первый интересный случай произошел уже во время поисков сценариста к фильмам о Рустаме, которого Борис Алексеевич искал долго и придирчиво. Он считал, что работать с текстом произведения «всех веков и народов» должен не просто блестящий драматург, а человек обладающий взрывным, восточным темпераментом. 

Выбор пал на одессита Григория Колтунова, к тому времени одного из самых востребованных советских сценаристов «Мосфильма», «Ленфильма» и других студий. 

Колтунов поначалу отказывался работать на провинциальную киностудию, но, познакомившись с Кимягаровым, все же согласился при одном оригинальном условии... Мэтр потребовал, чтобы ему читали  «Шахнаме» на фарси.

«Фишка» была в том, что он не знал ни таджикского, ни фарси, но чувствовал, что не может проникнуться духом, колоритом произведения пока не услышит, как звучит оригинальный текст. Специально для него в Москве нашли одного иранца, который сутками и с видимым удовольствием читал вслух поэму великого классика. 

Иранец читал, Колтунов слушал, а Кимягаров, томимый ожиданием, очень нервничал, сходил с ума, ворчал и со всеми ругался. 

В конце концов, Григорий Яковлевич, сполна насладившийся звучанием персидского языка, создал такой сценарий, который был принят на ура и авторами будущей картины, и известными своей придирчивостью чиновниками из Госкино. 

Это был редчайший случай в практике, хотя и на этот раз без небольшой критики на худсовете не обошлось.

«Ваш Рустам как-то не по-таджикски скачет на лошади!»- сказал как отрезал один из работников ЦК, указывая на Бимбулата Ватаева, видимо недоумевая по поводу того, что главную роль играет не таджик, а осетин.

На это редактор фильмов Любовь Киямова возразила:

«Осетины, аланы тоже происходят от одного из иранских племен. Просто они ушли в другую сторону. К тому же не нам с вами рассуждать о том, был ли Рустам таджиком или нет. Ученые, археологи, историки могут поспорить с этим, но не мы». 

Товарищ из ЦК немного осел и больше не выступал.

Начался подбор актеров. Рустама режиссер нашел сразу. Бимбулат Ватаев уже работал с Кимягаровым в фильме «Хасан-арбакеш», и так сыграл Хасана, что весь Куляб, где проходили съемки, не сомневался в его «таджикском» происхождении.

Бибо, как ласково называли его знакомые и друзья, был хорошо знаком с нашей культурой, ведь он вырос и окончил школу в Кулябе, после чего перебрался в Осетию.

Вспоминает актер Гурминдж Завкибеков: 

«В театре имени Лохути спектакль по «Шахнаме» шел и пользовался успехом задолго до того, как Борис Алексеевич задумал снимать фильм о подвигах Рустама. Я играл Рустама. 

Кимягаров смотрел спектакль несколько раз, и он ему очень понравился. Он предложил мне пройти пробы. Но о «Рустаме» я даже не думал, потому что знал, что Борис Алексеевич видит в этой роли только Бибо. 

Меня утвердили на роль Жандаразма, брата Тахмины, который хотел указать Сухробу, кто его отец. Роль была небольшой, но интересной, правда, к сожалению, моего героя слишком быстро убили».

С исполнителем роли Сухроба тоже не возникло проблем. Хашим Гадоев, как отмечал сам Борис Кимягаров, был идеальным «Сухробом» и на международном фестивале в Панаме в 1973 году, где демонстрировалась картина, его игра и внешность просто потрясла европейцев. 

Его возлюбленную, «амазонку» Гурдофарид сыграла молодая актриса Сайрам Исаева.

Тахмину, в отличие от других героев, пришлось искать очень долго. Кимягаров искал хрупкую, нежную, необычной красоты девушку. На эту роль претендовали многие известные актрисы, но, в конце концов, выбор режиссера пал на Светлану Нарбаеву из Узбекистана. 

По его мнению, именно у нее были удивительные глаза, чистые и глубокие, которые, кстати, сразу покорили и Рустама-Бимбулата. Это не прошло даром, и во время съемок между ними завязался роман, закончившийся свадьбой.

Вспоминает оператор Заур Дахте: 

«Они поженились сразу после съемок и обещали, что если у них родится сын, то его назовут моим именем. Так у моего друга Бибо появился сын, мой тезка – Заур».

 

Как Хашим Гадоев сломал руку и был пойман в одних трусах

Большинство сцен фильма снимали в Исфаре. Там нашлись буквально все пейзажи: и зеленые заросли дикого урюка у реки и красная пустыня. 

Эпизод, когда плененный шах Ковус вращает колесо в пустыне, снимался из-под тени урючных деревьев, расположенных совсем рядом. 

Несколько эпизодов были сделаны также в Украине в городе Измаил. Кстати, там с Хашимом Гадоевым произошла первая неприятность. Во время съемок он упал и сломал руку, но все равно продолжал работать: рубился на мечах, скакал на лошади. 

Но, несмотря на очень напряженный график работы, актеры и съемочная группа не забывали об отдыхе. Однажды такой тайм-аут чуть не вышел боком Хашиму Гадоеву и оператору Зауру Дахте.

Рассказывает Заур Дахте: 

«После съемок в Белгородской крепости мы поехали на море. После купания Хашим Гадоев решил не переодеваться и прямо в плавках сел в операторскую машину. По дороге нас остановил пост ГАИ. Шокированные внешним видом Хашима, за нарушение общественного порядка гаишники закрыли нас в отделении милиции, хотели задержать на 15 суток и остричь наголо. 

Мы стали объяснять, что мы киношники, а Хашим играет главную роль и его новая стрижка может обернуться катастрофой для фильма.  Но все обошлось и «Сухроб» остался с шевелюрой».

Еще один забавный случай произошел во время съемок пира у Рустама. 

Бимбулата Ватаева тогда приехала навестить мама, которая сама приготовила угощение для «киношного» стола. Бибо на свои деньги накупил индеек, мама их запекла. Пир получился действительно настоящим, потому что помимо индеек, приготовленных мамой «Рустама», на столе были настоящие запеченные бараньи ножки, которые приобрел на свои деньги Борис Алексеевич.

Все актеры второго плана, не участвовавшие в диалоге перед камерой, поглощали птицу с восторгом. А когда кадры были отсняты, туда налетела вся проголодавшаяся съемочная группа, включая рабочих и водителей, которая быстро смела все подчистую. 

Мама Бибо горевала только об одном, что на этот стол она не смогла поставить осетинские пироги: по сценарию фильма таковые не предусматривались…

 

Актеры становились каскадерами

Все люди, работавшие когда-либо с Борисом Кимягаровым, рассказывают, что этот человек жил и дышал кинематографом. Свою увлеченность он, как никто другой, мог передать любому.

«Поговорив с ним, каждый начинал совершать на съемочной площадке безумства», - сказал один из молодых актеров, ссылаясь на рассказы отца. 

Так, актер Махмуд Вахидов, сыгравший дива-Тулата, коварного противника богатыря, отказывался от дублеров даже при самых сложных трюках. 

Один из таких эпизодов: Рустам тащит поверженного дива волоком за конем. Для защиты от повреждений к спине Вахидова привязали поролон и пластиковую доску - почти настоящий панцирь. Когда впоследствии он снял эту экзотическую «броню», спина все равно оказалась черной от синяков.

Сайрам Исаева (Гурдофарид) также старалась выполнять все трюки самостоятельно. Во время эпизода, когда ее героиня скачет на бой Рустама и Сухроба, для того чтобы сказать им, что они отец и сын, она должна была соскользнуть от стрел противников через стремя. Сайрам выполняла трюк без сучка и задоринки, но во время последнего дубля упала и получила сотрясение мозга.

Еще об одном, уже забавном эпизоде с Гурдофарид, рассказывает Заур Дахте:

«Мы снимали сцену схватки Гурдофарид с Сухробом, где был один момент, который я снимал крупным планом. Гурдофарид натягивает тетиву, чтобы пустить стрелу. С какой бы точки я не устанавливал камеру, чувствую, что-то не так. А потом до меня дошло, что Сайрам – левша и поэтому кадр получается некрасивым». Ее заставили потом заниматься целый день, чтобы научиться стрелять из лука «правильной» рукой.

На съемках Борис Кимягаров не допускал никакой импровизации, так как все продумывал заранее. Он начинал работу рано утром, требовал того же от всех остальных и никогда не признавал слов «я устал», «я не могу». Это было вполне объяснимо, так как зачастую некоторые сцены репетировались неделями, а сроки поджимали. 

Например, эпизод борьбы Рустама и Сухроба отрабатывался неделю, а батальные сцены - по 10-15 дней. Массовка состояла из жителей Исфары и солдат Ферганского военного округа, которых директору фильма, бывшему военному, чудом удалось выпросить у командования. 

Солдаты участвовали в  «боях»  вместе с каскадерами, и, невзирая на ужасную жару и пыль, пробегали огромные расстояния (по 4 км) туда и обратно. 

Кроме того, из Москвы был приглашен специальный кавалерийский полк.

 

Подвиги Рустама обошлись «Таджикфильму» в копеечку

Фильмы о подвигах Рустама считаются одними из самых дорогих за всю историю таджикского кинематографа. Бюджет каждого из них составил около 4 миллионов рублей (6,6 млн долларов по тому курсу - 60 копеек за 1 доллар), что по тем временам представляло почти голливудский размах. 

Кроме больших расходов на натурные съемки и декорации, много денег ушло на костюмы. Кимягаров настоял на том, чтобы у главных героев они не были бутафорскими, ведь всякую фальшь так или иначе на пленке можно разглядеть. 

Доспехи, различные украшения, корона Ковуса изготавливались грузинскими кузнецами из меди, а одних только натуральных шкур (волчьих, медвежьих) на полу было больше десятка. Уже через несколько лет, когда начались «подкопы» под Кимягарова, на киностудии проводилась ревизия для выявления фактов перерасхода.

Вспоминает редактор фильма Любовь Киямова: 

«К нам тогда пришли два следователя из прокуратуры, которые для начала решили посмотреть фильм. Мы вместе сидели в смотровом зале и время от времени следователи просили остановить кадр. Один из них, по фамилии Закиров, сказал: «Да это же произведение искусства - корона Ковуса. Сколько же она могла стоить?».

Потом все обвинения в перерасходе были сняты. Ведь любому нормальному человеку было понятно, что богатство персидского шаха не могли показывать в картонном эквиваленте.

Остается только добавить, что расходы окупились полностью, а фильмы Кимягарова еще десятилетиями с успехом крутились по кинопрокату и вошли в сокровищницу мирового киноискусства.

 

Из воспоминаний дочери сценариста Григория Колтунова Елены:

«За «Сказанием о Рустаме» последовал второй фильм - «Рустам и Сухроб», года через два – третий – о воспитаннике Рустама Сиявуше («Сказание о Сиявуше»). Фильмы пользовались огромным успехом, но в конце 1979 года были сняты с экрана. 

Отец наивно ломал себе голову о причинах. Ведь картины завоевали первые места на фестивалях стран Азии. Отец получил за трилогию звание заслуженного деятеля искусств Таджикистана. В чем же дело?

В 85 году отец с мамой жили у меня в Ленинграде. Однажды раздался телефонный звонок. Я сняла трубку. Мужской голос сказал: «Вам звонят из канцелярии Михаила Сергеевича Горбачева. Он хочет говорить с Григорием Яковлевичем Колтуновым». Первая реакция - розыгрыш. Откуда Горбачеву известен мой телефон и то, что у меня гостят родители? Бред!!! Хотя звонок явно междугородный, резкий. 

Я позвала отца к телефону. И впрямь это был Михаил Сергеевич. Оказалось, что отец, уже будучи в Ленинграде, написал Горбачеву письмо с вопросом, почему не идут такие высокохудожественные фильмы, как трилогия о Рустаме, делавшая огромные сборы?

Михаил Сергеевич сказал, что он эти фильмы видел, что они с Раисой Максимовной большие поклонники этих лент. Но… Нельзя показывать сейчас картины, где осуждаются войны, в то время как идет война в Афганистане, то есть практически на тех же территориях, что и войны в фильмах. Вот, мол, все успокоится, и фильмы снова выйдут на экран, закончил беседу генсек.

Честно говоря, я удивляюсь, как вообще выпустили на экран картины, где в устах героев звучали саркастические тексты о взаимоотношениях царей и поэтов, о природе смеха и страха и так далее.

Чего стоили афоризмы, например, такие: 

«Не приложу ума, что с миром стало: Благонадежных тьма, надежных – мало», или 

«Я на себе узнал, как это скверно: Усердные затмили милосердных». 

И еще: «Доверие теперь - пустое слово, а недоверие - первооснова», «Пришла на смену правде осторожность. На смену верности - благонадежность», «Мысль говорящих слишком далека от слова, что слетает с языка». И наконец: «Но кто поможет старикам и вдовам, коль слово «старость» стало бранным словом?».

Этой осенью оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК