Российская Федерация 3 июля официально признала правительство радикального движения «Талибан» законной властью в Афганистане. Флаг «Исламского Эмирата Афганистан», как называют талибы свою страну, вывешен на здании афганского посольства в Москве.
До этого власть «Талибана» официально не признавало ни одно государство в мире. Россия стала первой. Почему Москва пошла на такой шаг, и какие последствия для региона и мира может иметь решение Кремля, рассуждает политический аналитик из Германии Фарид Муттаки (статья переведена с английского).
Исторический обзор отношений России с «Талибаном»
В годы, предшествующие возвращению «Талибана» к власти в Афганистане в 2021 году, подход России к этой группировке характеризовался сложным сочетанием осторожного взаимодействия, стратегических переговоров и прагматичного сдерживания. Исторически политика России в отношении «Талибана» формировалась под влиянием озабоченности в сфере региональной безопасности, задач по борьбе с терроризмом и более широких геополитических интересов в Центральной Азии.
После падения режима «Талибана» в 2001 году основной целью России было предотвращение возрождения боевиков, которые могли бы угрожать её собственной безопасности и дестабилизировать республики Центральной Азии.
Россия скептически относилась к афганскому правительству после 2001 года, считая его подконтрольным Западу, но при этом оставалась глубоко обеспокоенной продолжающимся мятежом и присутствием экстремистских групп, включая «Талибан».
Несмотря на своё противостояние с «Талибаном» в 1990-х годах, Россия заняла прагматичную позицию, вступая в закулисные переговоры с группировкой. Москва стремилась использовать своё влияние для содействия мирному процессу и недопущения превращения Афганистана в убежище террористических организаций. С течением времени Россия провела несколько встреч с представителями «Талибана», стремясь наладить каналы диалога и повлиять на политику движения.
К 2018 году российская политика в отношении «Талибана», по-видимому, сместилась от противостояния к более тонкому взаимодействию. Москва провела первые официальные переговоры с представителями «Талибана» в марте 2019 года, что стало сигналом признания за группой статуса важного участника в будущей судьбе Афганистана.
Эти встречи были направлены на содействие политическому урегулированию и снижению уровня насилия, хотя Россия продолжала проявлять осторожность в признании «Талибана» как легитимной политической силы.
Стратегия России в то время также включала укрепление влияния как на афганское правительство, так и на региональных акторов, таких как Китай и Пакистан, с постоянным акцентом на важности мирного процесса, возглавляемого самими афганцами. Военные и дипломатические усилия Москвы отражали стремление сбалансировать сдерживание с вовлечением, избегая открытой конфронтации и одновременно стремясь повлиять на будущее положение «Талибана».
Кульминацией такого подхода стало активное участие России в Четырёхсторонней координационной группе вместе с США, Китаем и Пакистаном, которая была нацелена на содействие диалогу и обеспечению стабильности в Афганистане. Несмотря на ограниченное официальное взаимодействие с «Талибаном», эти усилия сигнализировали о прагматичном признании Москвой значимости группировки в разрешении афганского конфликта.
Стратегический подход
Вовлеченность России в отношения с «Талибаном», усилившаяся с 2019 года, достигла кульминации 3 июля 2025 года, когда Москва официально признала группировку, что стало важным поворотным моментом в её афганской политике.
Руководствуясь озабоченностью в сфере безопасности Центральной Азии и желанием предотвратить распространение экстремизма, Россия рассматривает «Талибан» как ключевого актора в формировании будущего Афганистана.
Такой прагматичный подход направлен на сдерживание террористических угроз, исходящих от таких группировок, как «ИГИЛ-Хорасан» («Вилаят Хорасан»), и укрепление статуса России как главного регионального посредника после вывода войск США. Признание может побудить такие страны, как Китай, Иран и Пакистан, последовать примеру Москвы, тем самым подрывая усилия Запада по изоляции «Талибана».
Для Центральной Азии это одновременно представляет стратегические возможности и серьёзные риски, поскольку Москва стремится сохранить региональную стабильность, пытаясь при этом влиять на политический порядок в Афганистане.
Недавнее признание «Талибана» Россией несёт в себе последствия, выходящие за рамки самого Афганистана, и потенциально может дестабилизировать более широкий региональный и международный порядок. В основе проблемы лежит углубляющийся геополитический раскол: стремясь утвердить своё влияние в Центральной и Южной Азии, Москва может ещё больше усугубить разногласия с Западом.
Одним из вероятных последствий станет дальнейшее отдаление Афганистана от западных институтов и механизмов помощи, что может привести к прекращению критически важной гуманитарной и развивающей поддержки в момент, когда страна особенно уязвима.
Этот поворот порождает важный вопрос: сможет ли Россия, действуя в одиночку или в координации с узким кругом региональных партнёров, обеспечить тот уровень стабильности и экономической поддержки, который необходим Афганистану под управлением «Талибана»? Или же это признание лишь ускорит скатывание страны к долгосрочной международной изоляции?
Не менее остро стоит вопрос: будет ли «Талибан», укрепляющийся благодаря растущему признанию, склонен, или хотя бы вынужден, соблюдать базовые международные нормы? Ключевые среди них – обязательства по правам человека, инклюзивному управлению и, прежде всего, обеспечению доступа к образованию и участию в общественной жизни для женщин и девочек. Пока что практика «Талибана» не даёт оснований для оптимизма.
Таким образом, признание «Талибана» Россией может запустить новую эру геополитической фрагментации, в которой Афганистан станет пешкой в более широкой борьбе великих держав. И основное бремя этого противостояния ляжет на плечи афганского народа.
Политические, военные и экономические последствия
Официальное признание «Талибана» законной властью создаёт для России сложное сочетание возможностей и угроз в сфере политики, экономики и безопасности. В политическом плане Москва вынуждена пересматривать свою региональную стратегию, балансируя между взаимодействием с «Талибаном» и необходимостью защиты собственных интересов и стабильных отношений с союзниками в Центральной Азии.
На первый план выходят вопросы безопасности. Афганистан под контролем «Талибана», как заявляют руководители российских спецслужб, может стать убежищем для экстремистских групп, создавая угрозу южным границам России через терроризм, радикализацию и наркоторговлю.
Легитимация правления «Талибана» может воодушевить идеологические движения по всему региону. В ответ Москва будет вынуждена усиливать своё военное присутствие на южных рубежах в Центральной Азии. Все это усложнит и без того непростые дипломатические отношения России с Западом.
Хотя Россия представляет своё признание «Талибана» как шаг к стабилизации, оно может парадоксально способствовать большей напряженности. Признание «Талибана» может спровоцировать новые конфликты по линии прокси, если конкурирующие державы начнут поддерживать антиталибские силы, как это было в 1980-90-х годах.
С экономической точки зрения растущая нестабильность в Афганистане подрывает региональную связанность, угрожает региональной торговле и крупным инфраструктурным проектам, включая такие инициативы, как китайский проект «Один пояс, один путь».
Нестабильность увеличивает издержки России – от усиленного пограничного контроля до разведывательных операций – и дополнительно осложняет её экономические амбиции в Центральной Азии, повышая издержки и неопределённость в реализации стратегических интересов Москвы.
В целом, несмотря на надежду России сформировать стабильность через вовлечение «Талибана», она рискует втянуться в хрупкий и нестабильный ландшафт, который может подорвать её долгосрочное влияние в регионе.
Кто может признать «Талибан» следующим?
После шага России некоторые страны, вероятно, будут пересматривать своё отношение к «Талибану», однако большинство будут проявлять осторожность. Наиболее вероятным кандидатом на углубление сотрудничества можно назвать Китай, движимый экономическими интересами, связанными с минеральными ресурсами Афганистана, инициативой «Пояса-пути», а также опасениями по поводу уйгурского сепаратизма у своих западных границ.
Страны Персидского залива, такие как Саудовская Аравия и ОАЭ, также могут пойти на прагматичное взаимодействие ради обеспечения региональной стабильности и защиты инвестиций.
В то же время западные страны будут по-прежнему настроены сдержанно, ограничиваясь дипломатическими или гуманитарными контактами до тех пор, пока «Талибан» не продемонстрирует реальные успехи в области управления и соблюдения прав человека.
Заключение
Сложная история взаимодействия России с «Талибаном», отмеченная осторожной дипломатией и стратегическим сдерживанием, подчёркивает изменчивость региональной безопасности в Центральной Азии. Москва старается балансировать между сдерживанием и прагматичным взаимодействием, но более масштабное признание и влияние «Талибана» будет во многом зависеть от региональных и глобальных геополитических сдвигов.
Если Китай и Пакистан последуют примеру России, баланс сил в регионе может значительно измениться, затронув стабильность, безопасность и развитие как в самом Афганистане, так и за его пределами.
Поддержание взвешенного подхода к этим процессам крайне важно для формирования эффективной политики, способной обеспечить региональную стабильность, противодействовать экстремизму и поддерживать международные нормы.
Об авторе: Д-р Фарид Муттаки – политический аналитик, имеющий степень PhD по политической экономии Бременского университета и специализирующийся на анализе внешней политики. Обладает опытом в области прав человека, документирования военных преступлений и отстаивания гуманитарного права в Афганистане. В настоящее время сотрудничает с различными академическими учреждениями в Европе и Центральной Азии.
Этим летом оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК
English